Собор без крестов - Страница 236

236

— Спасибо за признание, но я сейчас не о тебе говорю, а о себе. Вот приедем мы в столицу, и ты упорхнешь от меня в свое Тузово. Что мне одной делать в этой холодной, многолюдной, но чужой для меня Москве? Я, наверное, ее брошу к чертовой матери и перееду жить к тебе в Тузово, куплю там дом. Тогда мы чаще будем встречаться, ты чаще будешь звонить мне по телефону. В крайнем случае я и сама могу со стороны всегда посмотреть на тебя, твоих детей. Они мне дороги, хотя бы потому, что в них есть твоя частица.

Положив ее голову себе на руку, Лесник выдавил из себя:

— Мне будет так очень трудно жить. Я же не могу разводиться.

— И не надо. Живи, как живешь, а я буду довольствоваться теми крохами счастья, которые будут падать со стола твоей жены.

— Тебе так тоже будет нелегко жить, — сделал он вывод.

— Конечно, Витя, я обворована в любви и ласке, так как мне приходится ее делить с другой женщиной, но я по-своему счастлива. Есть женщины, прожившие замужем всю жизнь, но так и не понявшие, что такое любовь, не постигшие того счастья, какое испытала я с тобой. Выпитого напитка мне надолго хватит, а там незаметно старость подойдет. — Расплакавшись, Лариса долго не могла успокоиться, а успокоившись, неожиданно спросила у Лесника: — А может быть, постричься и пойти в монахини?

— Еще чего вздумала! Уж, кажется, от любого был я готов услышать такую глупость, но только не от тебя, — возмутился Лесник.

Он еще долго с недовольством высказывался о несуразной ее идее, но чем больше возмущался, тем сильнее крепло в ее душе желание поступить именно так.

«Зачем я буду мешаться у него под ногами, создавать сложности в его жизни, а их у него и без меня хватает?

Отрешусь от всех мирских забот и посвящу себя служению Богу. Буду замаливать свои и его грехи, а их у нас с ним достаточно. Лишь бы не отказали моему желанию и приняли бы в монастырь», — спокойно определилась она, не желая вступать с Лесником в дискуссию.

Расставаясь в Москве с Ларисой, слушая ее благодарность за предоставленную возможность отдохнуть с ним, повидать мир, Лесник не знал, что видит подругу в последний раз. Ее синие глаза смотрели на него как-то отрешенно, с каким-то с непонятным для него смыслом. Долго смотреть в ее глаза он не мог, так как боялся их глубины, тех последствий, которые могли бы наступить после прочтения ими сказанного. Он и так зашел слишком далеко в своих отношениях с ней, чего хотел и к чему стремился всей душой, но вместе с тем боялся и был расстроен, так как хорошей перспективы в этом не видел…

Дома у Душмана Лесника ждал Лапа, о приезде которого уже был наслышан уголовный мир столицы. С целью подведения итога его поездки в Америку и разработки на основании его сообщения своих планов работы на будущее в ресторане Душмана вновь был проведен сбор воров в законе. На ней Лапа сообщил своим «братьям», в какую передрягу ему там довелось попасть и как, благодаря помощи своих сообщников, ему удалось избежать наказания за преступление, не упустив ту особую роль, которую сыграл в его освобождении Лесник. Только после этого он поведал собравшимся условия сотрудничества американской мафии с ними, изложенные ему от ее лица Клодом Уильямсом.

Осторожность американской мафии в подходе к сотрудничеству с мафиозными группами российской мафии удивления у собравшихся или возмущения не вызвала, так как все понимали, что каждая сторона желала бы в результате такого сотрудничества пользу прежде всего себе, а уж потом задумывалась об интересах другой стороны.

На сходке был избран рабочий комитет, члены которого решали: давать или не давать «добро» тем или иным лицам на контакт и сотрудничество с американскими друзьями.

После того, как затронутые на сходке вопросы были решены, было устроено гулянье собравшихся в ресторане, зачинателем которого стал Лапа.

Что ж, у него для этого и поводов, и оснований было больше чем достаточно: он праздновал удачное завершение своей операции с банком, освобождение из тюрьмы и то, что он вновь в кругу своих друзей.

Покидая ресторан после воровской сходки, Лесник устало подумал: «Вот приеду домой и смогу ли я хотя бы с недельку отдохнуть от разного рода ЧП или вновь придется подключаться к разрешению какого-нибудь дела?

Если все будет путем, то махнем с Альбиной в какой-нибудь санаторий и будем отдыхать, пока не посинеем», — решительно заключил он, определившись в своих планах на будущее.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 1

Беспристрастно, неумолимо движущееся вперед с постоянной скоростью колесо жизни, оставляя позади себя не только даты великих свершений гения ума человека, но и судьбы уходящих из мира сего людей, как много тысячелетий тому назад, так и сейчас, прокладывало себе путь по неразведанной дороге.

К счастью, за пятнадцать лет, отделяющих события, происходящие в первой части романа, от второй, смерть унесла от нас не так уж много «героев» романа. Если одних унесла смерть, то другие, повзрослев, вступили в самостоятельную жизнь.

После возвращения Лапы из Америки, где ему официальными властями была устроена холодная и жестокая встреча, он прожил еще пять лет. Его смерть для Лесника была как неожиданной, так как Лапа никогда не болел, так и необычной по своему диагнозу. Он подавился куском мяса. На похороны съехался весь авторитет преступного мира.

Через четыре года после его смерти умер Борода. Сердце старого вора-рецидивиста больше не посчитало нужным продолжать служение своему господину и остановилось, исчерпав весь свой моторесурс. Похороны Бороды Лесником тоже были устроены пышные, как и Лапе, но если расставание с Лапой Леснику было трудным и неприятным, то со смертью Бороды Лесник как бы сбросил с себя те оковы, которые путали и держали его все годы совместной жизни с Альбиной. Только теперь он почувствовал себя свободным, получившим возможность принимать решения самостоятельно, без оглядки на кого-либо, не отчитываясь ни перед кем. Однако полученная свобода распоряжаться своими, Лапы, Бороды финансами бурной радости у него не вызвала.

236