Собор без крестов - Страница 180

180

Крот жил в медоносном районе. Каждая пчелиная семья за сезон давала ему более ста килограммов меда, от продажи которого он ежегодно имел не менее пятисот тысяч рублей. Крот любил только пчел. Им был предан, не обижал. Работая с ними, получал полное удовольствие, покой. Пчелы обували, одевали, кормили его, давали выпивку из медовухи. Чем дальше отдалялся срок его освобождения из ИТК, тем спокойнее становилось у него на душе, тем реже он вспоминал обворованных им своих друзей, тем меньше мучила его совесть за свою подлость. Крот понимал, что грабанул из общака денег больше, чем ему их было нужно фактически. Можно было бы взять денег только на необходимое — на покупку дома и пчел, но если решил сподличать, то стоит ли теперь задумываться над такой чепухой.

Иногда, выпив медовухи, он самодовольно, с пренебрежением думал о законниках бывшей своей исправительной колонии: «Я вам не фраер, которого вы смогли бы на первой неделе после освобождения от хозяина посадить на кукан. Ни хрена теперь меня не найдете и не отомстите».

Сознавать себя умнее, удачливее других ему доставляло удовольствие, поэтому неожиданный визит к нему на пасеку делегации из десяти человек, среди которых было два законника — Лапа и Лесник, был для него таким неожиданным и опасным открытием, как будто он провалился в жерло дышащего вулкана. С неожиданной для его возраста поспешностью Крот попытался нырнуть в свой домик за охотничьим ружьем, зная заранее свой приговор, а поэтому хотел подороже продать свою жизнь. Он понимал, что обречен и пощады ему не будет.

— Крот, не дури, — услышал он голос Лесника, затем — удар по ногам толстым дрючком, от которого Крот упал.

Поднявшись, он увидел наставленный на него пистолет. Поняв, что ему не осуществить своего плана, удерживаемый парнями, он затравленно, как загнанная лошадь, затоптался на месте.

— Ты, горбыль, — пренебрежительно начал Лапа, назвав так Крота из-за высокого роста и сутулости, — неплохо тут устроился.

Пока Лапа делал вступление, один из его подручных нырнул в летний домик Крота и произвел обыск. Через какое-то время он вышел из него, держа в руке охотничье ружье с патронташем. Подойдя к Лапе, он сказал:

— Я там навел шмон, теперь можете с Кротом зайти и поговорить.

— Прошу, отступник, — предложил Кроту Лапа, заходя в домик вместе с Лесником.

Крот молча повиновался его требованию. Лапа, проследив, когда все расселись на стульях, начал допрос Крота без вступления:

— Где общаковские деньги?

Крот понимал, что находящиеся в доме законники будут вершить его судьбу, а поэтому, не отвечая на вопрос Лапы, задал вопрос, который волновал его в наибольшей степени:

— Что вы намерены со мной делать?

— Это будет зависеть от того, понравишься ты нам с Лесником или нет, — прочищая травинкой мундштук, беспечно ответил ему Лапа.

— Что я должен сделать, чтобы вам понравиться? — пробурчал Крот.

— У тебя такая харя подлячая, что вряд ли сможешь нас ублажить, — с ядовитой ухмылкой пробурчал ему Лапа.

— Пахан! Давай этому гандону дадим шанс, может быть, сможет выкупить у нас свою душу, — покусывая нижнюю губу, предложил Лапе Лесник.

Крот видел, как безразлична была его жизнь собеседникам, и не сомневался, что им убить его — что высморкаться. Безусловно, они уже придумали способ, как с ним расправиться.

— Остап Харитонович, дай мне шанс, может быть, я его исполню, — наконец обмыслив случившееся, начал проситься у Лапы Крот.

— Ну что же, пускай будет по-твоему. Ты пользовался нашим миллионом три года; если бы ты знал, сколько у нас ушло бабок на поиски тебя; поэтому ты должен возвратить нам то, что взял, и уплатить штраф на такую же сумму.

— Два миллиона! — ошарашенно воскликнул Крот. — Это же немыслимо.

— Я же тебе говорил, что нам с тобой не столковаться, — как бы обрадованно пропел Лапа. — Где наши деньги? Или прокутил и от них ничего не осталось?

— Деньги есть, но отдавать я их вам не собираюсь, так как все равно вы меня пришьете.

— Не только тебя, но и твою дочь с внуками, чтобы не плодила таких змеенышей, как ты, — сообщил о своем плане Кроту Лапа.

Теперь Крот узнал, как Лапа вышел на его след. Он вспомнил задушевную с ним беседу о своей жизни, о неудачном замужестве дочери. Он уже забыл свое откровение, а Лапа, оказывается, не забыл и, дождавшись случая, воспользовался давней информацией.

— Вы не посмеете расправиться с дочерью, — потеряв прежнюю решительность, произнес Крот.

Лапа, жестко взяв пятерней Крота за подбородок, прошипел ему в лицо:

— Мне что, тебе, мурлу сраному, как фраеру, надо приводить примеры, когда мы так поступали, или ты сам, умник, вспомнишь?

Крот знал два аналогичных случая. Он, обхватив голову руками, завыл:

— Что вы со мной делаете, бандиты, пьете с меня кровь… — при этом старался в своих словах употреблять такие оскорбления, которые не могли обидеть законников, в противном случае рассчитывать на компромисс, снисхождение к себе было бы бесполезно.

Лесник, не слушая причитания Крота, открыл металлический бачок. Он оказался полный меда. Выставив бачок из домика на землю, Лесник, обращаясь к парням, весело сообщил:

— Налетай, братва!

Крот, дав ему две булки хлеба, посоветовал:

— Скажи ребятам, чтобы ели с хлебом и меньше налегали на сырую воду — пронесет.

Лесник, открыв дверь на двор, крикнул:

— Николай, иди сюда!

В домик зашел здоровенный верзила, доверенное лицо Тихого; Лесник пересказал ему слова Крота.

180